• Предисловие
• Пропуск... Куда?
• Г л а в а 1. Новый элемент
• Г л а в а 2. Другое состояние
• Г л а в а 3. Следующее царство
• Новое функционирование
• Осязательное зрение
• Великое тело
• Супрзментальное заражение
• Г л а в а 4. Нисхождение в тело .
• Привычка к смерти
• Ментальные наслоения
• Г л а в а 5. Физический ум
• Г л а в а 6. Переход
• Супраментальная вибрация
• Между двумя состояниями
• Глава 7. Новая физика
• Другое время
• Замещение вибрации
• Прозрачная тайна
• Г л а в а 8. Сознание клеток
• Обучение клеток
• Новый принцип централизации
• Освобожденная материя
• Новый разум
• Глава 9. Глаза тела
• Сеть (паутина)
• Живые и мертвые
• Глава 10. Сверхжизнь
• Жизнь и смерть
• Опасная неизвестность
• Гл а на 11. Мать уходит
• Г л а в а 12. Апокалипсис или сказками
• Бунт Земли
• Средние века науки
• Бунт Земли
• Сфинкс
• Революционер
• Она
• Вызов
• Жизнь и смерть
• «Я знаю» тела

---

ПРЕДИСЛОВИЕ

Мы находимся перед необычайным явлением, которое можно назвать волшебной сказкой. Волшебной сказкой вида. В 1835 году Дарвин, отправляясь от архипелага Галапагос, где он задумал свою теорию эволюции, сказал: игуаны не всегда останутся игуанами... и человек не навсегда останется тем же человеком. С тех пор по этому поводу не было сообщено ничего более нового или серьезного. И это в то время, как проблема стала уже нетложной и заключалась в том, чтобы найти способ выбраться из плена этой реальности. Любые предлагаемые попытки решения проблемы, за исключением взрыва планеты: йогические трансы, уход в нирвану или мистические теории,— не увенчались успехом, и, как видим, планета осталась неизменной. «Спасение ф и з и ч е с к о е»,— это слова героини нашей книги, в которой мы расскажем о ее приключениях в сознании клеток тела. Эволюция материалистична, как и должно быть, во всяком случае материальна. Нам же надо узнать, что это такое, Материя? Насколько она доступна сознанию... чтобы ее открыть? Дарвин вместе с Жюль Верном открыл ее своим современникам. Макс Планк, Гейзенберг, Эйнштейн открыли ее вместе со своими соотечественниками: импрессионистами, фаворитами, пунктуалистами. Материя начала расщепляться, расползаться во все стороны. Шри Ауробиндо и Мать оказались в такой же ситуации исследований, вместе с несколькими астрофизиками. Да и вообще, почему материя должна принадлежать биологам? Шри Ауробиндо было десять лет, когда Дарвин умер (1882); он уже покинул Индию, чтобы познать уроки восточного материализма в Лондоне. Мать, его будущая спутница, тогда была в возрасте четырех лет, она жила в Париже. Эйнштейну в ту пору было три года, и он жил в Ульме. После Дарвина нам еще сообщали что-то «новое», но когда это «новое» стало набирать темп, то оказалось чем-то вроде замкнутого круга или короткого замыкания. Мы перестали доверять этому «новому», так как эволюция совершала исключительно удачные витки, и одним из них четыреста миллионов лет тому назад стало появление позвоночных. Все более причудливо изменялись биологические особи: краб, кролик, орангутанг и т. д., формируя собирательный образ будущего человека и его философию. Теперь нас интересует, как все это синтезировалось, взаимодействовало, переходило из вида в вид. В 1953 г. группа англо-американских биологов открыла механизм раздвоения молекулы АДН, что оказалось серьезным открытием. Порядок нанизывания аминокислот определяет, будем ли мы мышью или человеком, а также похожесть отца в сыне. Помимо дезонуклеинов АДН существуют лучи Х, космические лучи, излучение от взрыва атомных бомб. Известно, что все это взаимодействует, расщепляя звено нашей цепи и вовлекая нас в чудовищный эксперимент, который тянется миллиарды и миллионы лет мутации и, вероятно, закончится в ближайшее время. Теперь, возможно, эволюция подводит итог нашего вида. Мы сможем устремиться в новую эру, если только ракеты оставят нам время и если 5 млрд. гомосапиенс этого вида между делом не сделают столько же других человеко-мышей, поедающих землю. Если на это посмотреть еще с одной стороны, то мы увидим, что понадобилось десять тысяч лет, чтобы наша численность подошла к первому миллиарду в 1830 г., в дальнейшем — всего сто лет, чтобы нас стало два миллиарда, затем прошло всего тридцать лет, и нас стало три миллиарда, и всего четырнадцать лет, чтобы нас стало четыре миллиарда. Проблема неотложная, у нас нет больше времени, нет тысяч лет эволюционного развития, может быть, даже десятка лет, чтобы ее решить. Тогда каким же образом мы сможем выбраться отсюда вопреки открытию англо-американских биологов о делении клетки? Ведь если вся проблема решается на уровне клеток, а не на небе, в йогических трансах или нирване... Вне сомнения же в любом случае то, что человек не останется прежним или даже улучшенным. Это утверждение по сути не отличается от постулата о том, что в процессе эволюции рептилия никогда не останется рептилией! И если сам человек не найдет выхода из этой проблемы, из замкнутого круга, этот выход — этот «трюк» эволюция найдет за него, вопреки биологам с их клеточным делением. Примерно семьдесят миллионов лет назад эволюция уже сделала это, когда динозавры внезапно исчезли с лица земли, где они задыхались, чтобы позволить поселиться на ней мышам и землеройкам. «Можем ли мы надеяться на то, что наше тело является средством земной манифестации, которое постепенно трансформируется в нечто, что будет выражать истину единой жизни, или нам придется совершенно оставить эту форму жизни для того, чтобы принять другую, которая еще не проявилась на Земле,— говорила Мать — та, которая исследовала энергию вещества, распространяющуюся в клетках тела.— Будет ли это продолжительным или произойдет внезапное изменение и проявится нечто новое? Будет ли наш вид?.. Или, как некоторые виды, исчезнет с лица Земли?» (Цифры в тексте обозначают год и номер страницы, например, здесь: 1957 год, стр. 412). Дарвину потребовалось более двадцати лет, чтобы набраться смелости и сказать то, что он почувствовал на архипелаге Галапагос. В одной из книг «Популяция вида», датированной 1859 г., он сказал: «Это выглядит, как исповедь убийцы». Мы находимся перед историей Матери, как Дарвин перед своими игуанами. Интерссно, что бы сказали об этом биологи, врачи, физики... Однако мы в течение многих лет без сомнений внимали экспериментам и открытиям Матери, хорошо понимая, что значит быть последователем Шри Ауробиндо. В 1973 г. Мать ушла от нас, ей было 95 лет. В результате мы остались изумленными перед грудой ее записей, полных смысла и непонятных одновременно. В течение семи лет мы обладали этими документами, много трудились, бились головой об стену, взывая Мать с той стороны, со стороны «глупой смерти», как говорила Мать. Мы просили Мать открыть нам этот «секрет». Однако в 6000 страницах 13-томного дневника Мате- ри все открыто и полно смысла. Нам же остается только соединить эти части головоломки. Нам пришлось написать три тома, трилогию [Трилогия «Мать»: «Божественный материализм», «Новый внд», «Мутация смерти» (1977) — изд. Роберт Лафрон, Париж, Франция], где мы пытались схватить нить, наметить дорогу в этом непонятном завтрашнем дне человека. Мы трудились, были одновременно как Шерлок Холмс, пытаясь схватить умом то, что не было больше умственным. Записная книжка Матери — это отчаянный роман исследователя в истории будущего вида; как эволюционирует этот вид, откуда и куда он идет, каким образом и через какой «механизм». Все это более очевидно, потому что находится перед самым носом. Мы просматривали Записную книжку Матери, не скрывая своего удивления, потому что это напоминало «исповедь» по Дарвину, теперь во всяком случае мы знаем, что он хотел сказать. Вообще-то это такой вызов нашему виду, законам нашего вида, но вместе с тем все логично и естественно. Другое дело, попытаться сказать землеройке, что гомосапиенс естественен и логичен! К сожалению, в Записной книжке Матери мы видим только увлекательное путешествие в исследование нового сознания Матери, но все же глупо отказаться от тех практических исследований, которые проделала Мать с клетками своего тела... нумеровать их, как эксперимент в лаборатории. Мы не уходим ни в какую мистику, ни в какую философию, будь она даже индуистская, ни в какую научность, так как что такое наука рептилии для археоптерикса? Мы опираемся на данные эксперимента, странного для нас, и, как Дарвин на Галапагосах, мы приходим к простому выводу о том, что ни одна эволюция не закон- чилась. Теперь премьера у Матери: Путь эволюции — это где через каждую индивидуальную формацию тела физическая субстанция прогрессирует. И однажды эта субстанция будет способна установить мост между физической жизнью, такой какой является наша, и супраментальной, которая себя обнаружит. Тело это мост. Тело создано из клеток. Клетки сформированы как единая схема в эксперимент. В перспективе от незаметных мутаций, пронизывающих нас миллиарды лет, произойдет внезапное изменение: «Чудо на Земле», волшебная сказка, нашего вида, но сказка абсолютно биологическая и земная. Кажется, что это в действительности смогут понять только тогда, когда смогут войти в прямой контакт со своим телом. Сознавать для тела — это прояснять дело. Мать — это самая замечательная революция в формировании человека. Еще со времен неолита первый человек всматривался в звездное небо и верил в судьбу.

---

Сатпрем

ПРОПУСК... КУДА?

В 15-й день моего 20-летия, в одном из городов Франции, на повороте бульвара, моя жизнь была грубо изменена. Под яростный скрип тормозов из ситроена криминальной полиции выскочили два вооруженных человека, они окружили меня и увезли. Все было сделано в тридцать секунд. Я в момент перестал быть обыкновенным представи- телем рода человеческого. Гестапо, допросы под электрической лампой. Все перемешалось, день — ночь, эсэсовцы в коридоре... А на рассвете расстрел, сегодня или завтра? Ледяные дворы, блоки Бухенвальда, рельсы на чистых каменных плитах. душевые (для купания или для омовения газом?) и так далее, и так далее... Смерть человека — это не так важно..Но смерть человека? Смерть одного маленького существа, со всеми его мечтами, надеждами, верой в красоту, верой в любовь, верой в бесконечность жизни, как в сокровище, которое надо завоевать, как континент, который надо исследовать, как секрет, который надо разгадать. И потом... и потом н и ч е г о? Смерть, это что-то или ничего? В этот 15-й день ноября, тридцатитысячного века с появления гомосапиенса, человека разумного, я оказался обнаженным, ограбленным, как в начале эры или в конце. Человек умер? Да здравствует человек! Что значит это сердце, которое бьется... без наук, евангелия, книг, стран, без законов? Все мертво или еще не родилось! Есть сердце, которое бьется, как до потопа или после? Есть место на просторах земли, которое смотрит, как в начале мира, смотрит на огромный голый простор, откуда взлетают чайки. Что это такое, это сердце, которое без наук, без знаний и т. д. Все знания рухнули или еще не рождены. Сердце в его биении — это вера, это будущее. На его взгляд, мир — это приключение, игра. В нем нечего открывать, ибо все прежние методы мертвы. Все его боги мертвы или еще не родились. Это ужасно! Это прекрасно! Нет больше надежды, есть незнакомая н о в а я надежда. Я спрашиваю себя, если вот этот маленький человек, который был в возрасте двадцати лет и пятнадцати дней от роду, если его сердце, голое и опустошенное, не объявило многим и многим другим сердцам детей, что они увидят на большом голом пляже мира ничтожность их наук, ничтожность их бомб и механизмов, ужасную и чудесную ничтожность всех богов Востока и Запада, что же тогда... что же тогда... Мы находимся не в конце цивилизации. Мы живем во время, когда — человек — после — человека. Мы довольно наигрались в электропоезда, пенициллин, электронные хромосомы. А если это была другая игра во времени? других открытий в чистом сердце, в его биении, незнакомого человека под изношенным по- кровом?

В двадцать два года, в бешенстве, выйдя из ада на коленях, я принял жизнь, эту продажную лгунью, которой был вынужден сказать: теперь мы посмотрим, кто из нас двоих! Ты расскажешь мне свои секреты и никаких врак! Все эти твои секреты, взятые не из книг, не из науки, не из механики, ни с Запада, ни с Востока, ни с какой-нибудь другой стороны, но из страны настоящей Земли. Этот твой секрет, который бьется в моем обнаженном сердце. Я перемешал небо с землей. Я все стер. Ах, как я хотел заставить ее прокричать свой секрет, этой опустошенной человеческой плоти, этой ничтожной, проклятой и прекрасной земле. Я помчался по всем континентам, слушал фантома в горах Тибета, блуждал по красным тропам Афганистана, откапывал греко-буддийские головы и не всегда улыбался. Я прошел по склонам Гималаев, карабкался в ледяных ямах в поисках сокровищ принцев Рапотес. Я «погружался», обкуриваясь опиумом, бился во все двери земного тела, но секрета там не было. Я проник в древний лес Гайяны, слушал по ночам крик красных обезьян, как бесовский хор на заре миров. Я пересек Бразилию, Африку в поисках рудников золота, слюды или все равно чего, но самый главный рудник в глубине моей толстой кожи не открывал свой секрет. Я вернулся в Индию, увлекся секретами йоги, медитировал с ними на разреженных вершинах гор. Но Земля, эта Земля не отдавала своего Чуда. Я бродил нищим по дорогам, изводил, изнурял свое тело, молился в храмах, стучал во все двери, пока та единственная дверь, наконец, не отворилась, чтобы одарить это сердце. Тогда я был все еще голым, и не оставалось надежды, кроме как сложить все в кучу: электронику, лживые премудрости или настоящие премудрости, которые возносят вас на небо, но оставляют гнить эту Землю. Тогда мне было тридцать лет, продолжался все тот же тридцатитысячный век с момента появления человека. Для чего же все это, эти миллионы лет, неужели, чтобы ходить в галстуке с маленьким чемоданчиком в руке и штампом в паспорте, пропуске... но КУДА? Штампом для ЧЕГО? Где был тот человек грандиозного приключения, человек, секрет которого надо разгадать как неизведанное сокровенное чудо. Я родился в Париже, но мог в Токио, в Нью-йорке... но родиться в мире, родиться, наконец, в какой-то вещи, которая не была бы ни моим дном, ни моим прадедом, ни степенью бакалавра, семьей мли книгами, заполнившими мертвые библиотеки, где эти вечные истории, которые повторяются на французском, английском, китайском. А человек... он все так и умирает, умирает, так и не открыв то, что заставляет биться его сердце. Но отчего же полет чайки над маленьким пляжем наполняет его легким дыханием, как будто он сам может лететь? Мой паспорт-пропуск удостоверяет и подтверждает то, что я не могу летать, кроме как на Боинг-747. Но сердце мое подтверждает другое, и сердце Земли говорит иначе! В один из дней моего тридцатилетия я встретил ту, которая говорила иначе. Ей было 80 лет, она была молода и смешлива, как девчонка. Ее называли «Мать». Это было в Пондишери на берегу Бенгальского залива. Мать — это самое чудесное приключение, которое я знал. Это последняя дверь, которая открыта, когда все закрыты, скрывая нечто. В течение 15 лет она вела меня по незнакомым дорогам, устремленным в завтрашний день человечества, или, может быть, в его истинное начало. Мое сердце билось, как впервые в мире. Мать — это секрет Земли. Она не святая, не мистик, не гуру, не йогин, она не с Запада, не с Востока, она не чудотворец, не основательница религии. Мать просто открыла секрет человека, потерявшего ключ в механизме религий, спиритуализма, идеализма Востока и Запада. Секрет, когда просто нужно быть самим собой, просто сердце, которое бьется и зовет истинную Землю, тело, которое вторит этому призыву, призывая естественную истину в клетки тела, как крик чайки зовет воздух и ветер. Этот секрет Матери, открытие, о котором я попытаюсь вам рассказать. Мать — это волшебная сказка в клетках тела. Человеческая клетка — что это такое? Биологическая... или другая форма концентрации, или паспорт куда... куда он? С. 8 июля 1980

---